Чудища из-за миров[СИ] - Д Кузиманза

Молодые герои, уничтожающие чудищ, искатели приключений и острых ощущений на экстремальной охоте, те, кого прославляют баллады за их мужество перед страшными бестиями и за благородство при получении призов, имеют между собой кое-что общее.

Их искусность в осушении стаканов вина и опустошении тарелок не уступает мастерству владения оружием.

Так что Седой Охотник любил выпить и закусить в дороге, вот их с Занозой путешествие и длилось в два раза дольше, чем обычно. В пользу старшего путешественника надо сказать, что он щедро делился едой с младшим, а о вине назидательно сообщал, что пить его — вредно!

Коней не взяли. Одно, что близко, а второе, что на болоте конь не очень пригодится. Но, как уже сказано, закусывали, а значит, несколько раз присаживались у дороги и теряли время. Кроме того, прославленное зелёное вино показало свой нрав, и ноги Седого Охотника постепенно перестали его слушаться. Заноза теребил его за рукав, чтобы успеть домой до сумерек, но ничего не мог поделать с подвыпившим героем. В конце концов, тот просто улёгся у дороги под дубом и захрапел.

И место вроде бы не слишком опасное, возле дороги от княжеского замка к богатому городку, но Заноза боялся. Ведь расстояние до замка было таким же, как и до овеянного злой славой Дьявольского холма. Дьявол или какой-нибудь его посланец вполне могли наткнуться на спящего, а он, будучи пьяным, вряд ли мог защищаться. Мальчик какое-то время пытался растолкать и разбудить Седого Охотника, но потряхивание за плечо и даже сильные и звонкие шлепки не давали никакого эффекта.

В конце концов, Заноза махнул на спящего рукой, забрался в импровизированную пещерку под нижними ветвями ели и съёжился там. Кричали совы, что-то трещало, что-то пищало, что-то шумело знакомо и незнакомо. Усталость победила страх, и мальчик заснул.

Ночью никто и ничто на них не напало, однако Белый Охотник имел по этому поводу особое мнение. Был уверен и упрямо твердил, что во время сна их гнусно ограбили, иначе куда бы подевались вино из фляжки и еда из сумки? Такое неуважение к прославленному человеку требовало мести, но следов не обнаруживалось, а Заноза уговаривал продолжать путь.

Отправились дальше. По словам Занозы, пути оставалось всего ничего, но, к сожалению, пришлось сойти с большой дороги на большую тропу, которая свернула на поросшую кустами пустошь и начала там виться, как настоящая змея. С каждым поворотом тропа эта казалась всё неудобнее и труднее, всё ухабистее и неровнее. Часто приходилось обходить выросшие прямо на ней кустики или перебираться через лежащие поперёк неё стволы. А, главное, земля стала невыносимо влажной и вязкой. Не было ещё болота, но грязь иной раз доходила до середины голенища. И становилось всё жарче и жарче.

— Куда ты меня ведёшь? — наконец не выдержал Седой Охотник. — У вас тут везде так? Не иначе предверье адское.

На объяснения мальчика, что в округе везде мокро, что тут недалеко две реки и озеро, дожди часто идут, он задумчиво кивнул:

— Тогда у вас не оборотень разбойничает, а настоящий водяной. Или бродячий утопленник. Или русалка, — улыбнулся мечтательно.

— Нет, такие бывают, но мы с ними справляемся.

— Ишь ты, какие вы бедовые, — удивился Седой Охотник.

К счастью тропа стала намного суше и свернула в лес, в прохладную тень Но, как жестокая плата за временные удобства, на путников набросились тучи заскучавших и оголодавших в этом безлюдье комаров. Седой Охотник, хоть со многими бестиями боролся и пережил множество опасных приключений, сейчас был беспомощен. Топал ногами, отмахивался, натягивал на шею воротник, а на лицо — носовой платок, но с каждой минутой был всё более покусан и озлоблен. Мысленно повысил плату за уничтожение оборотня в два раза против той награды, которую ему дала княгиня.

Не выдержав, начал громко ругать ужасных насекомых, но Заноза испуганно дёрнул его за рукав:

— Ш-ш-ш! Тут близко Дьявольский холм! Сейчас день, но если дьявол разозлится, то и под солнцем на нас нападёт. Не кричите, сударь!

— Дьявол, дьявол, дьявол его возьми — бормотал Седой Охотник, оглядываясь.

Замшелые деревья, большущие паутины, уродливые грибы — и странная тишина.

— Идёмте, идёмте! — торопил его Заноза.

Вдруг лес расступился, и тропа выбежала на просторный, но опять влажный луг. Комаров как ветром сдуло. Зато появились слепни, жалили ещё больнее. Отбиваясь от них, Седой Охотник то и дело спотыкался в грязи, мечтал о кружке пива в прохладной корчме и чувствовал, что оборотень, который позволил себе поселиться в таком паскудном месте, становится его личным врагом.

И вдруг они услышали собачий лай.

— Ну что, мы пришли?

— Да, это Кусай, гончая моего деда, — сказал Заноза.

— Узнаёшь его по гавканью?

— Нет, сударь, у нас других собак больше и нет. Всех оборотень сожрал.

— А одного оставил? — Седой Охотник перестал удивляться, когда прошли мимо низкой хатки, во дворе которой лающее, воющее, мохнатое нечто так рвалось с толстой цепи, что даже оборотень явно не желал с ним связываться.

Кусай поднял шум на весь хутор. Седой Охотник не был рад, но и не делал из этого трагедии. Что ж, прежде планировал договориться с родителями Занозы, чтобы о его появлении никто не знал. Это увеличило бы шансы на встречу с оборотнем. А теперь все жители могли заметить чужака и поинтересоваться, кто это. Ага, вот и встречающие!

Их оказалось около двадцати человек, невысокие, коренастые, крепкие и усатые. Все были при вилах или топорах. Смотрели исподлобья и ожидали, чтобы чужак подошёл поближе, когда уже не сможет удрать. Когда из-за спины пришельца выскочил Заноза, хмурые лица немного подобрели.

— Чего это ты, бродяга, к нам чужого привёл?

— Он убьёт оборотня, вот чего!

— Ох, и дурак! Выпороть нужно бродягу!

— Я встретил его на постоялом дворе. Как раз перед тем для княгини

упыря застрелил. Она ему волшебный медальон дала, во как! Ну, я и подумал, что нам поможет, — оправдывался Заноза, широко раскрывая голубые глаза.

— Ах, бродяга! Тебя за солью послали или за человеком, — начал сердиться один из мужчин, наверняка отец мальчика, одновременно пытаясь вытащить из штанов ремешок. Заноза не стал дожидаться и умчался, как заяц.

Седой Охотник остался один, а лица местных вновь стали неприветливыми. Машинально он положил ладонь на саблю, а второй взялся за рукоять пистолета. Жесты многозначительные, но бесполезные: никто даже не попятился. И тут он вспомнил о медальоне, вытащил его из-за пазухи и показал. Вилы смущённо опустились, топоры спрятались за спинами владельцев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});